Соотношение эстетической и художественной деятельности

Соотношение эстетической и художественной деятельности - один из сложных и важных вопросов эстетики, на который ученые не дают пока однозначного ответа. По этому вопросу существуют разные точки зрения.

Некоторые теоретики полагают, что эстетическое тождественно художественному, что эти термины - синонимы (I модель соотношения эстетической и художественной деятельности).

Однако, создавая, скажем, часы или пиджак, человек не создает художественно информативную, концептуально нагруженную образную систему, и потому его деятельность не носит художественного характера, хотя и является эстетической. Отсюда ясно, что отождествление этих понятий ошибочно.

Другие теоретики (например, немецкий философ и психолог М. Дессуар) рассматривают эстетическое и художественное как совершенно не сопрягающиеся друг с другом, а существующие параллельно, рядоположенные понятия (II модель соотношения эстетической и художественной деятельности). Исходя из этой посылки, они предпочитают строгое разделение предмета эстетики (деятельность по законам красоты вне искусства) и общего искусствознания (общая теория художественной деятельности в искусстве). Но такое разделение уже потому неправомерно, что и исторически, и в повседневной практике эстетическая деятельность нередко перерастает в художественную. Оба эти типа деятельности имеют много общего и помимо специфических особенностей обладают рядом единых законов, которые следует изучать в единой науке.

Некоторые теоретики (например, М. С. Каган) полагают, что эстетическая деятельность, с одной стороны, шире художественной, а последняя есть частный случай первой, "поскольку красоту человек создает не только в искусстве, но непременно и в искусстве; с другой стороны, художественная деятельность шире эстетической и последняя выступает как частное проявление, как одна из сторон первой, поскольку художественное творчество во всем объеме своих содержательных и формальных качеств выходит далеко за пределы одного только творчества "по законам красоты"^* (III модель соотношения эстетической и художественной деятельности).

^* (Каган М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике. Л., 1971, с. 218.)

По мнению Кагана, эстетическая деятельность есть "формирование материи "по законам красоты" и носит универсальный характер. Художественная деятельность создает не только прекрасное, но и возвышенное, и трагическое, и комическое. Их создавать, как считает Каган, можно лишь в сравнительно узких пределах искусства. "...Вот почему,- пишет он,- некоторым теоретикам кажется, что возвышенное, трагическое, комическое вообще не эстетические, а художественные категории - смотри, например, книгу Г. Поспелова "Эстетическое и художественное"^*.

^* (Там же, с. 216.)

Приведенное выше рассуждение нельзя, как нам кажется, считать убедительным. Прежде всего, вряд ли стоит замыкать возвышенное, трагическое и комическое рамками искусства, ведь их наличие в самой реальности общепризнано. Трудно согласиться и с точкой зрения, что эстетическая деятельность ведется только "по законам красоты" и создает только прекрасное. И трагическое, и комическое, и возвышенное, и безобразное, и низменное могут определять и характер, и содержание, и результат эстетической деятельности.

Разве подвиг не есть явление героическое с этической точки зрения и возвышенное - с эстетической? И разве не существуют в истории героические эпохи, когда подвиг становится массовым явлением? Отношение возвышенного к деятельности героя, совершающего подвиг, точно такое же, как отношение прекрасного к деятельности мастера, создающего красивую и полезную вещь. В той же степени, в какой правомерно говорить о возвышенном характере эстетической деятельности в подвиге, можно говорить о безобразном и низменном характере подлого поступка.

А разве не существует эстетическая деятельность, созидающая комизм, и по своему характеру, содержанию и результату имеющая именно комедийный характер, однако протекающая вне рамок искусства? Разве социальное функционирование шуток, анекдотов, острот, каламбуров не есть форма эстетической деятельности по законам комизма? Конечно, в такой деятельности присутствует и прекрасное начало - как в виде идеала, так и в виде отточенности формы остроты. И в данном смысле правомерно говорить об универсальном характере категории прекрасного по отношению к эстетической деятельности. Однако этим не снимается вопрос о многообразии ее эстетических форм и о возможностях не только базироваться на законах красоты, но и опираться на другие эстетические законы.

Для понимания роли и места комизма в эстетической деятельности существенны соображения М. М. Бахтина, высказанные им в книге "Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса" (1965). Исследователь не случайно говорит не только о комедийном искусстве, но и о комедийной культуре - о смеховой народной культуре средневековья. Карнавал - это внехудожественная эстетическая деятельность, осуществляемая одновременно и по законам красоты, и по законам комизма. И не забудем массового и масштабного характера эстетической деятельности па карнавале, не забудем, что средневековый человек четверть жизни проводил на карнавале (карнавал длился ежегодно в общей сложности около трех месяцев).

А трагическое? Оно конечно же есть и в жизни и в искусстве. Присутствует оно и в эстетической деятельности человека вне искусства. Надгробия, созданные Микеланджело,- это трагедийные скульптурные произведения. Но знаком трагедии отмечены и надгробия, не достигшие уровня художественной выразительности. Соотношение гробницы Медичи работы Микеланджело и креста на сельском кладбище с точки зрения эстетической деятельности, выражающей трагедийное начало, такое же, как соотношение солонки работы итальянского скульптора Донателло, которая является высоким произведением прикладного искусства, и обычной солонки, созданной по законам красоты и утилитарности. Трагические начала проявляют себя в погребальном обряде, в общечеловеческом обычае почитания и поминания мертвых, в церемонии возложения венков, торжественно-траурном митинге, в процедуре прощания и воздаяния последнего долга умершему. А все это тоже формы эстетической деятельности, в которых прекрасное и трагическое переплетены и взаимодействуют.

В качестве еще одного аргумента в пользу предложенной им модели взаимоотношения эстетического и художественного М. С. Каган, беря себе в союзники Н. Г. Чернышевского, высказывает следующее соображение: в искусстве художественно изображается не только прекрасное, даже не только эстетическое (возвышенное, трагическое, комическое), но и все, "что интересует человека в жизни"^*. Реалистическое искусство "изучало и воссоздавало мир как сложное переплетение эстетических и внеэстетических ценностей - утилитарных, нравственных, религиозных, политических, даже экономических. Вспомним, что, характеризуя творчество Бальзака, К. Маркс и Ф. Энгельс восхищались тем, как глубоко и точно он раскрывал природу экономических отношений буржуазного общества... Добываемая искусством в процессе познания жизни информация - информация художественная - не совпадает с заключенной в нем эстетической информацией, а включает последнюю как одну из своих граней"^**. Думается, что это соображение допускает ряд существенных теоретических просчетов.

^* (См.: Каган М. С. Лекции по марксистско-ленинской эстетике, с. 220.)

^** (Там же, с. 221.)

Начать с того, что М. С. Каган не совсем точно передает смысл формулы Чернышевского, от которой он отталкивается в своих рассуждениях. По Чернышевскому, искусство берет в мире все, что интересует человека как человека, иными словами, оно подходит к изображению того или иного явления с общечеловеческой (эстетической) точки зрения. Хотя понимание общечеловеческого исторически, классово, национально обусловлено, сам прицел на общечеловеческое говорит о смысловой широте понятия эстетического, о многообразии форм эстетической деятельности. И уж конечно неправомерно сведение эстетического только к возвышенному, трагическому и комическому.

Ошибочно и положение М. С. Кагана о внеэстетических ценностях (утилитарных, нравственных, религиозных и др.) в искусстве, ибо все эти "внеэстетические" ценности присутствуют в искусстве именно в своей общечеловеческой, то есть эстетической значимости.

Таким образом, правомерно предложить IV модель соотношения рассмотренных видов деятельности, в которой эстетическое оказывается шире художественного.

Эстетическая деятельность исторически предваряет художественную, последняя вырастает из первой. В художественной деятельности эстетическая достигает своего высшего, идеального выражения, в первой закрепляются высшие достижения и тенденции последней.

Собственно, и М. С. Каган приходит к IV модели взаимоотношений эстетического и художественного, как только он касается вопросов соотношения эстетического и художественного воспитания^*.

^* (См. там же, с. 221 - 230.)