3. Возвышенное

Возвышенное в истории эстетической мысли

Возвышенное первоначально было осмыслено не как эстетическая категория, а как стилистическая фигура риторики. В I в. ученик известного греческого ритора Аполлодора Цецилий, родившийся в сицилийском городе Калакты, написал сочинение "О возвышенном", где рассматривались специальные правила возвышенного стиля, вопросы техники ораторской речи, классифицировались стилистические фигуры и тропы. Стилистические принципы ораторского искусства, выдвигавшиеся Цецилием, легко были распространимы и на литературу, находившуюся под большим влиянием риторики. Трактат Цецилия не дошел до нас. Судить о нем можно лишь по сохранившимся фрагментам и полемическим замечаниям в сочинениях других авторов. Без имени автора дошел до нас другой трактат "О возвышенном", являющийся ответом на сочинение Цецилия, впрочем далеко переросший это свое прямое назначение. Он, очевидно, тоже был написан в I в. Долгое время его приписывали Лонгину, однако, как теперь доказано, он не мог ему принадлежать. Сейчас по традиции неизвестного автора называют Псевдо-Лонгином.

Псевдо-Лонгин сохраняет цецилианскую трактовку возвышенного как стилистического понятия^*, но одновременно расширяет его содержание до значения эстетической категории. Все лучшее в литературе он относит к сфере возвышенного.

^* (Эта трактовка возвышенного оказала воздействие на последующее развитие эстетической мысли вплоть до М. В. Ломоносова, который еще в молодости читал в переводе Н. Буало трактат Псевдо-Лонгина. Его влияние ощущается, в частности, в учении Ломоносова "о трех штилях" (см.: О пользе книг церьковных в Российском языке, 1757). Данте, назвав свое великое творение "Божественной комедией", также исходил из псевдо-лонгиновской традиции разделения творчества на стилистически "высокое" и "низкое".)

Перечисляя важнейшие духовные источники возвышенного (необычайные мысли и страсти, красота речи в соединении с великими мыслями), Псевдо-Лонгин обращает внимание на то, сколь далеко возвышенное от мирской суеты, мелочного тщеславия, стремления властвовать над людьми: "...богатства, почести, слава, неограниченная власть и подобное им прельщают людей лишь своим внешним блеском, разумному человеку не может показаться благом то, в презрении к чему возникает подлинное благо. Удивление и восхищение вызывают не обладатели мнимых благ, а те люди, которые, имея полную возможность пользоваться подобными благами, гордо отвергают их с высоты своего духовного величия..."^*

^* (О возвышенном, с. 14.)

Вместе с тем на рассуждениях Псевдо-Лонгина лежит печать религиозной трактовки возвышенного. В возвышенном он видит могучие, проявляющие величие бога силы природы, которые имеют глубокое философское значение и служат источником решения проблемы сути жизни: "...природа никогда не определяла нам, людям, быть ничтожными существами,- нет, она вводит нас в жизнь и во вселенную как на какое-то торжество, а чтобы мы были зрителями всей ее целостности и почтительными ее ревнителями, она сразу и навсегда вселила нам в душу неистребимую любовь ко всему великому, потому что оно более божественно, чем мы"^*. Возвышенное, по Псевдо-Лонгину, поднимает человека до величия божества, дарит бессмертие, мощно и неизгладимо запечатлевает себя в памяти. Люди никогда не испытывают чувства возвышенного при виде небольших ручьев, как бы чисты, прозрачны и полезны они ни были, но приходят в изумление при виде Нила, Дуная, Рейна и особенно при виде океана. Как возвышенное воспринимают они извержение вулкана.

^* (Там же, с. 64-65.)

В 1757 г. английский теоретик Э. Бёрк опубликовал "Философское исследование о происхождении наших идей возвышенного и прекрасного", где положил начало противопоставлению этих категорий. По его мнению, идеи возвышенного и прекрасного настолько принципиально различны, что трудно и даже невозможно соединить их в одном чувстве.

Субъективистскую точку зрения на возвышенное развивал И. Кант: "...возвышенность содержится не в какой-либо вещи в природе, а только в нашей душе..."^* Кант считал, что возвышенное то притягивает, то отталкивает, не доставляя положительного удовольствия, а возбуждая удивление и почтение, которые можно назвать отрицательным наслаждением. Возвышенное есть гордость человека, возникающая благодаря преодолению страха в процессе веры. Рационально в суждениях Канта то, что он отмечает масштабность и неосвоенность возвышенного явления, отсутствие по отношению к нему свободы человека (отсюда необходимость преодоления страха, притяжение-отталкивание, удивление, почтение, отрицательность наслаждения).

^* (Кант И. Соч. В 6-ти т., т. 5, с. 272.)

Резко противопоставлял прекрасное и возвышенное Ф. Шиллер. Он подчеркивал, что возвышенное, в отличие от прекрасного, вызывает неприятное чувство; неприятна, например, величественная гроза и вспышки молний.

В истории эстетической мысли существовала и иная точка зрения, сближающая прекрасное и возвышенное. Так, французские эстетики XIX в. полагали, что возвышенное есть высшая степень прекрасного (А. Сурио, Н. Жоффруа) или же прекрасное "в себе", бесконечная красота, которую нельзя постигнуть (Б. Левек).

Гегель видел в возвышенном тот этап движения абсолютного духа, этап мирового исторического процесса, которому соответствует романтическая стадия развития искусства, когда дух, содержание превалируют над материей, формой. Романтической стадии присуще, по Гегелю, развитие поэзии и музыки - видов искусства, максимально одухотворенных и почти оторванных от материального начала. Именно поэтому, как он полагал, поэзии и музыке особенно близки возвышенные образы.

В противоположность Гегелю, Н. Г. Чернышевский стремился найти реальные основания возвышенного, привести его к земной основе. "Возвышенное есть то, что гораздо больше... гораздо сильнее других явлений, с которыми сравнивается нами"^*. Возвышен свирепый ветер во время грозы, который во сто раз сильнее обыкновенного ветра; любовь, которая сильнее мелочных расчетов и побуждений. Возвышенное раскрывается через сравнение с окружающими явлениями. Определение возвышенного носит у Чернышевского количественный, а не качественный, а также чрезмерно широкий характер и потому не раскрывает адекватно природу этого явления. Как отмечал сам мыслитель, человек может обладать баснословным аппетитом по сравнению с другими людьми, но такое превосходство отнюдь не характеризует его как возвышенную личность. И все же определение возвышенного, данное Чернышевским, ценно своей материалистической ориентацией на действительность.

^* (Чернышевский Н. Г. Поли. собр. соч. М., 1949, т. 2, с. 19.)

Немецкий философ Н. Гартман подошел к возвышенному с точки зрения его восприятия. Для него возвышенное - прекрасное, идущее навстречу потребности человека в великом, превосходном. Всякая грандиозная, могущественная сила действует на человека устрашающе, подавляет его. Воспринимая возвышенное, человек сопротивляется его воздействию, преодолевает в себе чувство собственной незначительности.

Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что в домарксистской эстетике сложились две точки зрения на взаимоотношение прекрасного и возвышенного: 1) возвышенное есть превосходная степень прекрасного, особого рода прекрасное, отличающееся величиной или мощью; 2) возвышенное противоположно прекрасному, и при его восприятии возникает эстетически негативная реакция. Однако рассмотрение возвышенного в качестве разновидности прекрасного столь же односторонне, как и противопоставление этих категорий друг другу. Для того чтобы избавиться от этой односторонности, необходимо было подойти к проблеме диалектически.