Функция предвосхищения ("кассандровское начало", или искусство как предсказание)

Кассандра предсказала гибель Трои в дни расцвета и могущества города. В искусстве всегда жило "кассандровское начало" - способность предвосхищать грядущее.

Одна из примечательных особенностей интеллектуальной деятельности человека - прыжок через разрыв информации, обнажение сущности современных и даже грядущих явлений при очевидной неполноте исходных данных. Со времен Юма утвердилось мнение, что мышление человека индуктивно, склонно к логическим выводам на основе обобщения повторяющихся явлений. Вместе с тем получены нейрофизиологические и психологические данные, указывающие на скачкообразный характер мышления, которое способно приходить к выводам не только индуктивным путем, но и на основе однократного наблюдения или на основе экстраполяции, перенесения вероятностного продолжения фактов и линии развития в будущее. Наука раскрывает при этом сущность и закономерность объективных процессов, искусство же - суть человеческого отношения к миру, к другим людям, к самому себе. Если ученый способен умозаключать о будущем, то художник может его образно представить. Конечно, в реальном процессе оба эти пути прогнозирования переплетаются и взаимно дополняют друг друга.

Существует так называемое непосредственное, интуитивное знание, представляющее собой прямое усмотрение истины, то есть "усмотрение объективной связи вещей, не опирающееся на доказательство"^*. Развитие мышления позволяет осознать некоторые истины как самоочевидные. К их числу можно отнести и картины будущего, более или менее ясно и достоверно предугадываемые художником. На этом основаны многие фантастические, утопические, социально-прогнозирующие произведения искусства.

^* (Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1965, с. 3.)

Литература часто предвосхищала будущее. Задолго до первой подводной лодки "Наутилус" прошел 80 тыс. лье под водой в романе Жюля Верна. Полеты в космос или действие лучей лазера, прежде чем осуществиться в действительности, осуществлялись на страницах "Из пушки на луну", "Аэлиты" и "Гиперболоида инженера Гарина". В фантастике, утопиях и антиутопиях жил дух Кассандры. Они проектировали техническое будущее человечества, пытались проникнуть в его грядущую социальную структуру и предугадать судьбу личности.

Существует фантастика "предупреждения", которая пробуждает в людях настороженность и активность по отношению к той или иной тенденции общественного развития. Порой эти предвосхищения полны опустошающей душу безнадежности. Для показательного в этом отношении романа Ф. Кафки "Процесс" характерно резкое смещение логики, переход от отчетливо выписанных реальных подробностей к ирреальному. Кафку занимает проблема отчужденных от личности, враждебных ей и управляющих ею сил. По мнению писателя, мир обречен потому, что он противочеловечен, а личность не способна противоборствовать метафизическому злу жизни. Безнадежность, отчаяние, ощущение крушения личности и абсурдности мира - таков общий смысл предвосхищений Кафки. Однако Кафка оказался плохим пророком: человек выстоял, сумел сопротивляться насилию даже в самых чудовищных условиях. Разрушение личности не было ни повсеместным, ни всеобщим. История показала, что внутренние возможности личности, ее способность к сопротивлению, дух героизма достаточно прочны, чтобы противостоять даже самым жестоким формам фашистского насилия.

Если Кафка, подобно оракулу в Дельфах, прорицал сквозь туманные, многозначно-неопределенные видения и сновидения, то художники-реалисты предвосхищают будущее, опираясь на систему просветленных мыслью образов. Так, Т. Манн в романе "Доктор Фаустус" не только анализирует состояние современного мира и его культуры, но и дает прогнозы их грядущего бытия. Трагическая история композитора Андриана Леверкюна, творчество которого разъедают изнутри формализм и декаданс, отражает судьбу художника в буржуазном обществе. Мироощущению героя произведения противостоит авторская позиция, которая прорывается сквозь объективистски спокойное повествование, ведущееся от лица друга и биографа композитора - Цейтблома. Леверкюн создавал технически изысканные, усложненные, рационалистически исчисленные музыкальные "артифакты" (искусственные конструкции). И все же его высшее достижение - "Плач доктора Фаустуса" - явилось не только торжеством формализма, но и стоном отчаяния целого поколения немецкой интеллигенции, раздавленной: господством фашизма. Вопреки историческому пессимизму Леверкюна, Т. Манн утверждает, что личность, народ, человечество остаются, как бы ни были тяжелы их исторические испытания; свобода и счастье человечества неотвратимы, как судьба, и это послужит основой для подлинного возрождения искусства. Роман Т. Манна полон прозорливых предвосхищений. "Не смешно ли, что некоторое время музыка считала себя средством спасения, освобождения, тогда как она, равно как и все искусства, сама нуждается в освобождении от выспреннего отщепенчества... от пребывания с глазу на глаз со "сливками образованного общества", то есть с публикой, которой скоро не будет, которой, собственно, уже нет, так что искусство в ближайшем будущем окажется в полной изоляции, обреченным па одинокое умирание, если оно не прорвется к "народу", или, выражаясь менее романтично, к людям... Все жизнеощущение такого искусства, поверьте, станет совсем другим. Оно будет более радостным и скромным. Это неизбежно, и это счастье... Грядущие поколения будут смотреть на музыку, да и она на себя, как на служанку общества... И никого уже не удивит искусство без страдания, духовно здоровое, непатетическое, беспечально-доверчивое, побратавшееся с человечеством"^*.

^* (Манн Т. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1960, т. 5, с, 418 - 419.)

Предвосхищение будущего звучит в творчестве М. Горького. Герои романа "Мать" мечтают о том времени, когда Россия будет самой лучшей демократией земли, а "Песня о Буревестнике" полна предчувствия приближающегося революционного урагана. Пафосом грядущего освещены сатирические комедии В. В. Маяковского. В них вторгается Фосфорическая женщина из будущего, и туда на машине времени улетают герои. Сама поэзия для Маяковского "езда в незнаемое", стремление к провидению.

В советском театральном искусстве выявление тенденции развития изображаемых явлений становится одним из ведущих творческих принципов. При постановке пьесы Вс. Иванова "Бронепоезд 14-69" в Московском Художественном театре К. Станиславский добивался того, чтобы каждый: эпизод был пронизан светом общего исторического движения жизни. Было найдено, например, выразительное и глубокое решение эпизода, рисующего стан белогвардейцев. Всю сцену загромоздили чемоданами, узлами, сундуками, так что невозможно было ни ходить, ни стоять, а можно было лишь сидеть в неудобных, неустойчивых позах. Так возник не только образ беженцев, спасающихся от революционной бури, барахольщиков, которые тащат за собой все нужное и ненужное, но и образ выброшенного, терпящего крушение класса, образ неуютности, неустойчивости, краха контрреволюции. Предвосхищаемое будущее вошло в режиссерское решение спектакля.

Предвосхищение, революционно-романтическое предвидение - все это формы проявления "прыжка", "прорыва" образной мысли в будущее. В стихотворении "О предсказаниях" французский поэт Г. Аполлинер писал:

 ...Предсказателем может быть каждый; 
 Но людям так долго внушали, 
 Что нет у них будущего, 
 И от рожденья они идиоты, 
 И невежество - их неизменный удел, 
 Что поверили этому люди, 
 И никто себя даже не спросит. 
 Знает он будущее или не знает. 
 Религией тут и не пахнет - ни в приметах, ни в предсказаньях; 
 Это просто попытка наблюдать за природой 
 И ее истолковывать. 
 Здесь ничего незаконного нет*.

^* (Аполлинер Г. Стихи. М., 1967, с. 110.)