Цирк

Цирк - искусство акробатики, эквилибристики, гимнастики, пантомимы, жонглирования, фокусов, клоунады, музыкальной эксцентрики, конной езды, дрессировки животных.

Цирк задает эстетике одну из самых сложных загадок: что это за искусство? В чем его специфика? Да и искусство ли это? Вроде бы и искусство, а может быть, лишь зрелище...

Ю. Дмитриев считает: "...цирк многообразен, но эксцентрика всегда лежит в его основе, она, если угодно, форма цирка, без нее он невозможен, как стихи без рифмы, театр без диалогов, живопись без красок"^*. Однако неверно определять природу цирка по его форме. Ведь никто же не удовлетворится таким определением специфики поэзии: стихи - это рифмованные строки. Не всегда рифма - признак поэзии. Точно так же эксцентричность не может быть генеральным признаком цирка. Важно найти специфику его содержания, а для этого нужно задуматься над целью циркового представления.

^* (Советский цирк, 1960, № 8, с. 11.)

Первое, что бросается в глаза при попытке выявить специфику цирка,- это его "бесцельность", отсутствие сколько-нибудь прямого практического значения исполняемых номеров.

Есть ли, например, смысл учить льва прыгать через кольцо? Кому нужна собачка, послушно лающая столько раз, сколько того требует цифра, нарисованная дрессировщиком на доске? Ведь лев никогда не станет пожарником, а собака - математиком.

Путь к пониманию природы цирка в принципе найден эстетикой при разработке теории прикладного искусства. Ведь еще раньше цирка родилась и существует по сегодняшний день столь же "бесполезная" деятельность, как и обучение собачки делать сальто-мортале. Это - изготовление украшений. И впрямь, какое практическое значение имеют бусы или кольцо? Казалось бы, что может быть бесполезнее работы ювелира? Он гранит алмаз, заставляет его сверкать. Но бриллиант не просто сверкает, он выражает силу и власть человека над природой. Если человек способен огранить даже самый твердый в мире минерал - алмаз, то он свободно владеет всем царством минералов и нет в мире такого камня, который не был бы покорен человеком. "Бесполезное" занятие ювелира имеет глубокий смысл и основание: созданные им ценности воспринимаются как прекрасные.

Искусство цирка - тоже в известном смысле искусство ювелира. Цирковой артист - ювелир не только потому, что от него требуется такое же мастерство, такая же точность и филигранность в работе, но и потому, что по самому своему смыслу и значению его работа схожа с работой человека, шлифующего алмаз. Дрессировщик подчиняет своей воле царя зверей и наглядно раскрывает этим безграничную власть человека над всем царством животных. В его работе в самом наглядном, ощутимом и убедительном виде выступает свободное и полное владение миром живой природы. Если человек способен заставить царя зверей, преодолев вековые инстинкты, прыгать через огонь, значит, любое животное будет подчиняться и служить человеку. Если можно научить собаку делать сальто-мортале, то тем более можно заставить ее охранять дом или стадо, помогать охотиться. Тот же принцип лежит и в работе акробата, который своим головокружительным полетом раскрывает свободное владение человека пространством, пластикой своего тела, чувством равновесия и т. д. Артист цирка решает как бы сверхзадачу, он находит в вещи ее сверхмеру и творит по закону эксцентричности. Если прекрасное - явление, которым человек свободно владеет, возвышенное - явление, которым человек пока свободно не владеет, то эксцентрическое - сфера виртуозно-свободного владения трудно осваиваемым предметом.

Эксцентричность в цирке не просто форма, а особое художественное содержание, раскрывающее всю власть человека и над животными, и над пространством, и над своим собственным телом, и над своими чувствами, то есть безграничную власть над всем миром.

Марко Поло, венецианский путешественник XIII в., рассказывал, как владыка Китая Кублай изгнал фокусников и акробатов из своей страны. Их было так много и они так хорошо владели своим оружием, что, перейдя через многие горы и пустыни, завоевали дальние страны. Объяснить такую распространенность циркового искусства можно только его жизненной необходимостью. Нельзя не согласиться с утверждением В. Шкловского: "Цирк был местом преодоления реальной опасности. И в сегодняшнем цирке... через реальную пропасть летит к качающейся трапеции гимнаст. Торжество над страхом, над невозможностью, уже лишенной смертельного исхода, - это основа цирка, его отличие от театра"^*.

^* (Советский цирк, 1960, № 12, с. 2.)

Решить сверхзадачу - победить пространство, выказать власть над животным миром, над своим телом - еще недостаточно, чтобы возник цирковой номер. Спортсмен, демонстрирующий рекордные достижения, тоже решает сверхзадачу, но, даже если он будет это делать на арене, он не станет от этого артистом. Артист цирка не только добивается почти сверхъестественных результатов, но и создает образ человека, решающего сверхзадачу, создает художественное произведение благодаря ритмической и композиционной организованности номера, продуманному чередованию трюков, артистическому общению с партнером. Воздушная гимнастка, заканчивая номер, как бы нехотя отрывает руку от штамберта. Это или отработанная деталь, или подсказанный художнической интуицией жест. Но без такой "мелочи" трудное спортивное упражнение не перерастает в цирковой номер. Только обретя образную силу, трюк становится художественно выразительным. Цирк отличается от театра всамделишностью (поднимаются настоящие тяжести, преодолеваются реальные препятствия). Но у сцены и арены есть и общее - образность, артистизм.

Цирк - это не рекордсменство, а образ человека, демонстрирующего свои высшие возможности.