Технэ как миметический процесс

Рассмотрим теперь другую сторону аналогии природы и искусства - технэ, одной из форм которого является "изящное" искусство.

Технэ, считает Аристотель, несомненно, можно отнести к разряду причин "ради чего": оно направлено на создание внешних вещей, предназначенных для выполнения некоторых функций. Однако здесь в отличие от природных процессов "движущее начало сознательно принимает решение" и творит в соответствии либо с истинным разумом (технэ), либо - с ложным.

Произведение искусства, как и произведение природы, представляет собой единство формы и материи. Процесс "через искусство" есть также процесс реализации в материи некоторой формы. Но движущее начало в искусстве является внешним - это мастер, реализующий свою сознательную цель, форму. Внешней по отношению к материи является и реализуемая форма. Произволен до некоторой степени и выбор материала, тогда как творчество природы - это, по существу, актуализация потенций самой материи. "Потому-то и говорят, - пишет Аристотель, - что не фигура ложа есть природа, а дерево, ибо, если [ложе] прорастет, то возникнет не ложе, а дерево. Но если это, [т. е. созданная человеком внешняя фигура], есть искусство, то форма [порождающих друг друга предметов] - природа: ведь от человека рождается человек".

Тем не менее процессы подобны: и в искусстве и в природе цель предшествует процессу. Но если в природе она существует и актуально (в движущей причине), то в искусстве только потенциально (замысел). Поэтому искусство может рождать новое, еще не существовавшее. Рассуждение, правда, показывает, что это новое не так уж ново. Как следует из философии Аристотеля, в сознании художника не может быть ничего того, что не существовало бы в Мировом Уме. Такое воззрение вполне соответствует характеру античного философствования: сознание не конструирует мир, а лишь воспроизводит его разумное, внеиндивидуальное содержание, всеобщее.

Деятельность мастера, как и творчество природы, представляет собой реализацию замысла, идущую от целого к частям. Поясним. Материализация замысла, как и объективизация цели, разумеется, осуществляется от частей к целому, т. е. подчиняется необходимости, но процесс совершается при условии, что это целое, представление о желаемом результате, "витает" перед умственным взором мастера, определяя порядок и соотношение частей, моментов реализации. В этом смысле процесс идет от целого к частям. Иными словами, логика продуктивной человеческой деятельности творчества, не есть логика необходимости, она есть логика цели, саморазвития целого. Результат ее - организм.

Порядок реализации цели для природы и искусства одинаков, поскольку и там и там он обусловлен этой целью, т. е. задан целым. Именно в этом смысле процесс, совершающийся "через искусство", является миметическим. Функция в обоих процессах определяет форму организма (продукта). Однако функция вещи, ее "ради чего" определяет не только ее форму, но и способ создания этой формы как в природе, так и в искусстве. "Там, где есть какая-нибудь цель, - пишет Аристотель, - ради нее делается и первое и следующее по порядку. Итак, как делается [каждая вещь], такова она и есть по [своей] природе, и какова она по [своей] природе, так и делается, если что-либо не помешает".

Процитированные выше слова находятся в полном согласии с "Метафизикой", где, определяя первую сущность как конкретное, Аристотель тем самым включает в ее определение момент развития ("деятельность", по выражению Гегеля). Форма как процесс и результат процесса тесно связаны.

Искусство действует в достижении своих целей так, как действовала бы природа, будь цель искусства ее имманентной целью - вот итог размышлений Аристотеля. "Например, если бы дом был из числа природных предметов, он возникал бы так же, как теперь создается искусством; а если бы природные [тела] возникали не только благодаря природе, но и с помощью искусства, они возникали бы соответственно природному бытию. Следовательно, одно [возникает] ради другого. Вообще же искусство в одних случаях завершает то, чего природа не в состоянии произвести, в других же подражает ей. Если, таким образом, [вещи], созданные искусством, возникают ради чего-нибудь, очевидно, что и существующие по природе, ибо и в созданных искусством и в существующих по природе [вещах] отношение последующего к предыдущему одинаково, а именно "части возникают ради определенной цели".

Итак, искусство подражает природе, воспроизводя способ ее деятельности. Важно, что, поскольку способ деятельности связан с производимой формой по существу, опыт может заменить знание цели. "Ведь даже искусство не обсуждает", - замечает Аристотель. Знание целого, цели, формы есть, собственно, знание порядка, способа производства этого целого. То же относится к природной сущности. Знание сущности касается возникновения, изменения и гибели вещей. Искусство может творить "в соответствии с истинным разумом", не претендуя на роль теории. Оно опирается на навык, опыт, "творческую привычку", но и это - знание сущности.

Понимание сущности позволяет Аристотелю иначе подойти и к проблеме познания. В конечном счете, считает он, всякое познание имеет своим источником опыт. Истинное познание относится не только к завершенному (ставшему), но и к становлению, поскольку становление есть становление сущности. Общефилософская ориентация Аристотеля, таким образом, уже методологически разрушает платоновскую антитезу "искусство - познание". Позже мы увидим, что становящаяся сущность и стала специфическим предметом подражания и познания для "изящных искусств".

Логика искусства, создающего организм, есть логика объективная. Достижение цели в искусстве предполагает реализацию формы и опирается на опыт ее создания, на знание правил искусства. Искусство, включая "изящное", никогда не есть самовыражение, оно всегда - выражение всеобщего через единичное. Субъективность деятеля подчинена искусству. Например, для Аристотеля важен не скульптор Поликлет, а Поликлет как скульптор, мастер своего дела, в меру причастности к законам которого он вообще является художником, а дело его - искусством (технэ). Творчество человека и творчество природы подчинены одному и тому же закону, одной и той же логике, считает мыслитель.

Таким образом, принципиальная новизна аристотелевской концепции подражания заключается в понимании его предмета и способе проведения аналогий между природой и искусством, который дает возможность рассмотреть мимесис и как процесс творчества, и как результат этого процесса. Предметом подражания для искусства выступает природа, истолкованная как формирующий принцип; результатом - организм.

Источником деятельности природы и человека является совокупность эйдосов (идей), содержащихся в Мировом Уме. Они реализуются либо через процесс "по природе", либо "через искусство". Искусство в понимании Аристотеля - лишь одна из форм, в которых природа осуществляет свои цели. Но одна из самых совершенных, поскольку цель реализуется здесь в наиболее чистом виде. Искусство доводит до конца то, что не удается природе, так как ему на помощь приходит человеческий разум. Аристотель считает последний объективной принадлежностью мирового целого, естественным завершением телеологически понятого развития природы. Участие в творческом процессе сознания не является основой для противопоставления искусства процессу природы, поскольку сам человеческий разум, по Аристотелю, - лишь пассивный восприемник уже существующих форм, которые содержит в себе Ум надындивидуальный и вечно актуальный. В отличие от пассивного человеческого ума, "который становится всем", это - "Ум, все производящий, как некое свойство, подобное свету".

У Аристотеля не найти также реального основания для противопоставления мира культуры миру природы и человеческого творчества - творчеству природы. Мир культуры у него - результат человеческого творчества, он является таким же естественным продолжением мира природы, как разум - принадлежностью мирового целого. Творчество природы, творчество человека и, наконец, мышление - лишь различные формы, в которых обнаруживают себя разумность и смысл мирового устроения.

Концепция технэ занимает в системе Аристотеля весьма существенное место. Технэ как миметическая деятельность есть своего рода идеальная модель природного процесса, т. е. развивающейся, становящейся сущности. Концепция технэ выступает как определенный способ решения проблемы сущности - фундаментальной философской проблемы - соответственно и проблемы объективного содержания, человеческого знания. В процессе человеческого творчества осуществляется взаимопереход всеобщего и единичного, и искусство как нельзя лучше иллюстрирует этот взаимопереход применительно к природному процессу. Аристотелю удается решить платоновскую проблему всеобщего и единичного, мышления и бытия: они для него аспекты одного целого и подчинены одним законам.

Итак, аристотелевское "искусство подражает природе" означает, что искусство воспроизводит способ деятельности природы, т. е. творит по логике цели и порождает организм. Деятельность же мастера, создающего этот организм подчинена нормам и правилам искусства, она - "творческая привычка", следующая истинному разуму.

Как видим, органический и нормативный подходы к искусству у Аристотеля теснейшим образом связаны. Это их первый и методологически плодотворный синтез.

Выяснив таким образом, что представляет собой мимесис как родовая характеристика различных видов творчества, попробуем далее ответить на поставленный выше вопрос. Как же "мимесис" превращается в принцип обоснования автономии художественной сферы? В чем состоит "особая" природа искусства в современном смысле этого слова?

Мы видели, что творчество является миметическим, поскольку логика его определена целью или замыслом творца. Следовательно, и характер деятельности в искусстве определяется также целью. Она же определяет и особую форму продукта. Дифференциация искусств, стало быть, по Аристотелю, должна быть связана с дифференциацией их целей. Следуя за мыслителем, и мы начнем рассматривать природу искусства с его цели. Именно цель искусства определит характер художественного творчества и специфику его продукта - художественного произведения.