Выражение и восприятие комизма

Смех заразителен и тяготеет к коллективности, на людях он становится более интенсивным. Из всех искусств благоприятнейшие для комического - те, которые рассчитаны на массовую аудиторию,- театр, кино, цирк. Телевидение тоже обращено к массовому зрителю, но его восприятие происходит, как правило, не коллективно, а в одиночку или малой группой. Поэтому актеры, хорошо знающие принципы восприятия комического, обычно обращаются с комедийным текстом не прямо к телезрителям, а к аудитории, с которой есть обратная связь. Аркадий Райкин, например, доверяет телевизору транслировать концерт или эстрадное выступление, при котором живое общение с публикой и ее комедийная реакция озвучивают смехом всю телепередачу.

Комическое находит отражение и в музыке, которая говорит с людьми на непосредственном языке души. Для восприятия комического в инструментальной музыке важен определенный настрой слушателя, обусловливаемый, в частности, авторским обозначением жанра произведения. Трансформация жанров - один из способов создания комического в музыке. Например, Й. Гайдн в Лондонских симфониях нарушает логику танцевально-бытовых жанров неожиданными паузами, контрастами, благодаря чему возникает комический эффект.

Особенно выпукло комическое выражается в музыкально-драматическом искусстве, рождение которого связано с демократическими тенденциями в обществе и в художественном творчестве. Жанр комической оперы оформился с появлением в Италии оперы-буфф в 30-х годах XVIII в. Высшего расцвета она достигла в творчестве Дж. Перголези. Опера-буфф демократизировала музыку и театр. Она была полна веселого юмора. Ее музыка была проста и песенна и включала в себя народно-фольклорные мотивы. Во Франции комическая опера возникла из ярмарочных представлений. Она отвечала культурным запросам третьего сословия. Все это свидетельствует о тяготении комедийных музыкальных жанров к демократичности.

Опера-буфф повлияла на творчество венских классиков, а через них на европейскую музыку. Внутри оперы-буфф родились многие особенности музыкально-комедийной выразительности: гомофонный склад, периодичность, моторность, скороговорка, ясная гармоническая логика, мотивная расчлененность, связь с бытовой народной мелодией. Эти особенности стали основой комического музыкального языка классической оперы. В опере М. И. Глинки "Руслан и Людмила" в арии Фарлафа звучит комедийная скороговорка; она же звучит в арии Варлаама из оперы М. П. Мусоргского "Борис Годунов".

Единственный вид искусства, неспособный отразить комическое,- архитектура. Комическое здание или сооружение было бы бедой и для зрителя, и для жителя, и для посетителя. Архитектура, прямо выражая идеалы общества, не может в силу своей специфики что-либо непосредственно критиковать, отрицать, а следовательно, и осмеивать. Между тем комическое в искусстве всегда включает в себя высокоразвитое критическое начало; смех - эмоционально насыщенная эстетическая форма критики. Он предоставляет художнику (например, Рабле, Вольтеру) почти безграничные возможности для серьезно-шутливого и шутливо- серьезного обращения с предрассудками своего времени.

Комедия - плод развившейся цивилизации. Смех по своей природе демократичен. Он враждебен иерархичности, преклонению перед чинами и дутыми авторитетами. Он выступает как сила, враждебная всем формам неравноправия, насилия, самовластия, фюрерства. А. И. Герцен писал: "Если низшим позволить смеяться при высших... тогда прощай чинопочитание. Заставить улыбнуться над богом Аписом - значит расстричь его из священного сана в простые быки"^*.

^* (Герцен А. И. Об искусстве. М., 1954, с. 223.)

На этой особенности смеха, на этой его социальной функции основана сатира чудесной сказки Андерсена о голом короле. Ведь король лишь до тех пор король, пока окружающие относятся к нему как подданные. Но стоило людям поверить глазам своим и понять, что король голый, - прощай чинопочитание, преклонение: народ засмеялся.

Комичность врага - его слабость, его ахиллесова пята. Вскрыть комичность противника - это значит одержать первую важную победу, мобилизовать силы на борьбу с ним, преодолеть страх и растерянность.

Комическое - критика современности. Истинный комедийный смех современен. Его мишень всегда конкретна и определенна. Даже в том случае, если сатирик пишет о делах давно минувших дней, его смех злободневен. Будь то история села Горюхина или города Глупова или "Пошехонская старина", цель и адрес сатиры - современность.

Чешский писатель К. Чапек в рассказе "Александр Македонский" выступает против фашистских форм самовластия. Рассказ написан в форме письма Александра своему учителю Аристотелю. Автор рисует образ узурпатора, требующего восхваления своей персоны, и показывает, как в процессе обожествления личности лжепропаганда и фарисейство сочетаются с угрозами и прямым насилием. Пышность двора Александра вызвала недовольство представителей старой македонской гвардии. "В этой связи я был, к сожалению, вынужден казнить моих старых соратников... Я очень жалел их, но другого выхода не было..."^* - пишет новоявленный император.

^* (Чапек К. Рассказы, очерки, пьесы. М., 1954, с. 61.)

Александр готов пойти не только на эти потери: "Обстоятельства требуют от меня все новых личных жертв, и я несу их, ропща, мысля лишь о величии и силе своей прославленной империи. Приходится привыкать к варварской роскоши и к пышности восточных обычаев". Читатель от души сочувствует "бедному" Александру, понимая, как ему "морально тяжело" терпеть роскошь. "Я взял себе в жены,- пишет далее Александр Македонский,- трех восточных царевен, а ныне, милый Аристотель, я далее провозгласил себя богом".

С истинной самоотверженностью он идет на это новое "лишение", которого требует от него историческая необходимость: "Да, мой дорогой учитель, богом! Мои верные... подданные поклоняются мне и во славу мою приносят жертвы. Это политически необходимо, для того чтобы создать мне должный авторитет у этих горных скотоводов и погонщиков верблюдов. Как давно было время, когда вы учили меня действовать согласно разуму и логике! Но что поделаешь, сам разум говорит, что следует приноравливаться к человеческому неразумию". У фюрерства есть своя логика - крещендо безумия: "...я вижу, что никогда не предпринимал ничего, что не было бы обусловлено моим предыдущим шагом". Но даже величайший полководец не может держаться на одних мечах: "И вот сейчас я прошу вас, моего мудрого друга и наставника, философски обосновать и убедительно мотивировать грекам и македонцам провозглашение меня богом. Делая это, я поступаю как отвечающий за себя политик и государственный муж".

И он заканчивает свое письмо намеком на возможность санкций в случае "непатриотического" поведения Аристотеля: "Таково мое задание. От вас зависит, будете ли вы выполнять его в полном сознании политической важности, целесообразности и патриотического смысла этого дела"^*.

^* (Там же, с. 62, 63.)

Так с помощью силы, фарисейства и "философского обоснования" Александр возвел себя в боги. Однако, когда "земному богу" удается взойти на вершины единовластия, человечество не отказывает себе в праве опубликовать что-нибудь вроде переписки Александра с его учителем. И тогда вдруг светлая божественная личность превращается в личность комическую. А то, что общество начинает осмеивать, подлежит исправлению или уничтожению.

Смех - чрезвычайно доходчивая, заразительная и острая форма эмоциональной критики. Но она требует сознательно-активного восприятия со стороны аудитории. Осмеяние, изобличение в комизме не выражено прямо. К этому воспринимающая искусство публика лишь подводится автором.

В. И. Ленин, конспектируя книгу Л. Фейербаха "Лекции о сущности религии", отметил следующее высказывание, сопроводив его замечанием на полях "метко!": "Остроумная манера писать состоит, между прочим, в том, что она предполагает ум также и в читателе, что она высказывает не все, что она предоставляет читателю самому сказать себе об отношениях, условиях и ограничениях, при которых данное положение только и имеет значение и может быть мыслимо"^*.

^* (Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 29, с. 63.)

Недоверие к уму аудитории порождает смех плоский, а порой и пошлый. В отличие от трагедии или героической поэмы комедия не вычерчивает идеал "прямо и положительно", а подразумевает его как нечто противоположное тому, что изображается. И воспринимающему (реципиенту) предстоит уже самостоятельно противопоставить в своем сознании высокие эстетические идеалы комическому явлению.