Внушающая функция (воздействие искусства на подсознание)

Важная и малоисследованная функция искусства - внушение определенного строя мыслей и чувств, своеобразное, почти гипнотическое воздействие художественного произведения на человеческую психику. Произведение нередко как бы завораживает. Такое психическое воздействие искусства - суггестия - особенно заметно в первобытном искусстве и фольклоре. Австралийские племена, например, в ночь перед битвой старались вызвать в себе прилив мужества песнями. Древнегреческое предание повествует о том, что, когда спартанцы, обессиленные долгой и трудной войной, обратились за помощью к афинянам, те в насмешку послали вместо воинов хромого и хилого музыканта Тиртея. Однако оказалось, что это и была самая действенная помощь: Тиртей своими песнями поднял боевой дух спартанцев, и они победили врагов.

Большую роль внушение играет в искусстве Индии, что отмечается индийскими исследователями. Некоторые из них, в частности К. К. Панди, считают, что произведение не будет принадлежать к искусству, если в нем не будет доминировать внушение.

Европейская храмовая архитектура внушала зрителю священный трепет перед божественными силами. Внушающая роль искусства отчетливо проявляется в маршах, призванных вселить бодрость в шагающие колонны бойцов. В фольклорных же произведениях - заговорах, заклинаниях, плачах и т. п.- внушение является ведущей художественно-социальной функцией.

В исторические часы жизни народа внушающее начало в художественных произведениях обретает особо важную роль. Так было в напряженнейший период Великой Отечественной войны. Один из первых зарубежных исполнителей Седьмой симфонии Д. Д. Шостаковича, С. Кусевицкий, заметил: "Со времен Бетховена еще не было композитора, который мог бы с такой силой внушения разговаривать с массами".

В поэзии Великой Отечественной войны стремление к действенности поэтического слова возрождает такие древние формы, как заклинание, проклятие, заповедь и т. д. Одна из популярных песен Отечественной войны, воспевающая храбрость, построена на характерном для заговоров повторяемом присловье, которое призвано убедить, заворожить слушателя, внушить ему смелость и презрение к смерти как норму поведения:

 Смелого пуля боится, 
 Смелого штык не берет*.

^* (Сурков А. Избранные стихи. М. - Л., 1947, с. 264.)

Заклинания и проклятия в стихах включали в себя национальное представление о вещах. Таджикский поэт X. Юсуфи стремится слово превратить в действие, и те беды и кары, которые он накликает на врагов, весьма показательны:

 Чтобы засох его арык и чтобы рухнул вражий дом*.

^* (Поэты Советского Таджикистана. М., 1950, с. 110.)

Смысл такого проклятия был понятен воину-таджику, который в мирное время был земледельцем на поливных землях.

Установка на внушающее воздействие присуща и лирическим стихам этого периода. Таково, например, популярное стихотворение К. Симонова "Жди меня":

 Жди меня, и я вернусь, 
 Только очень жди. 
 Жди, когда наводят грусть 
 Желтые дожди, 
 Жди, когда снега метут, 
 Жди, когда жара, 
 Жди, когда других не ждут, 
 Позабыв вчера. 
 Жди, когда из дальних мест 
 Писем не придет, 
 Жди, когда уж надоест 
 Всем, кто вместе ждет*.

^* (Симонов К. Собр. соч. В 10-ти т. М., 1979, т. 1, с. 158.)

В двенадцати строках восемь раз как заклинание повторено слово "жди". Здесь дело в реальной магии внушения. Все смысловое значение повторяемости слова "жди", вся его внушающая сила формулируется в финале стихотворения:

 Не попять не ждавшим им, 
 Как среди огня 
 Ожиданием своим 
 Ты спасла меня*.

^* (Там же.)

Автором была выражена поэтическая мысль, важная для миллионов разлученных войной людей. Солдаты посылали эти стихи женам домой или носили их у сердца в кармане гимнастерки. Когда эту же мысль К. Симонов попытался выразить в киносценарии, то произведение получилось весьма посредственное, так как в нем, хотя и осталась та же актуальная тема, была утеряна нацеленность на внушающее воздействие искусства.

На этой же силе поэтического внушения построено и другое стихотворение Симонова - "Если дорог тебе твой дом", пронизанное смертельной ненавистью к фашистам.

 Сколько раз увидишь его, 
 Столько раз его и убей!*

^* (Там же, с. 107.)

И. Г. Эренбург в беседе со студентами Литературного института в начале 1945 г. высказал мнение, что сущность поэзии - в заклинании. Это, конечно, сужение сферы поэзии и ее возможностей, но вместе с тем весьма характерное и исторически обусловленное заблуждение, продиктованное точным ощущением тенденции поэтического развития в данный период. Поэзия Отечественной войны стремилась к активно-действенному, немедленному вмешательству в духовную жизнь и потому опиралась на фольклорные, выработанные вековым художественным опытом народа формы.

В это время входят в поэзию и такие древние формы, как наказы, обеты, видения, сны, разговоры с мертвыми, обращения к рекам, городам, странам. Но в чем же здесь дело? Почему, например, П. Тычина в стихотворении "Похороны друга" пишет о представшем перед ним видении похорон друга, погибшего в бою? Е. Долматовский разговаривает с Днепром, и здесь помимо обычной поэтической вольности, поэтического приема есть и тот общий дух, который проявляется в словах благословения у М. Исаковского ("Наказ сыну"), в заповедях и обетах у А. Суркова ("Над лесным ручьем он дал обет беспощадно, яростно казнить тех убийц, что рвутся на восток").

Вся эта лексика обетов и благословений, эти анахронизмы обрядовых оборотов речи были буквальным стилистическим выражением народного, отечественного характера войны против фашистских захватчиков.

 Идет война народная, 
 Священная война!

^*

^* (Лебедев-Кумам В. И. Песни и стихотворения. М., 1960, с. 141.)

Простые и проникновенные строки песни В. И. Лебедева-Кумача точно выразили особенность войны и суть ее поэтического восприятия. Сквозь слова, воскрешенные из прошлого народа, светилась его история, а ощущение истории было необходимо для углубления чувства любви к Родине.

Внушение - функция искусства, близкая к воспитательной, но не совпадающая с ней. Магическая сила поэтического слова в разные периоды истории играет большую, иногда даже ведущую роль в общей системе функций искусства.