Критика диалектического разума: опыт выработки нового метода

Еще один фундаментальный труд Сартра написан, по существу, для того, чтобы выработать метод исследования и изучения творческой личности (в данном конкретном случае - для изучения Флобера), то есть выработать метод критического анализа литературно-художественной личности и литературно-художественного творчества. В этом смысле автобиографическое сочинение Сартра "Слова" - прощание с литературой, а исследование о Флобере "Идиот в семье" - возвращение к литературе.

Концентрированное изложение своей концепции метода Сартр дает в разделе "Вопросы метода" в книге "Критика диалектического разума".

В ходе своей духовной эволюции Сартр осознал недостатки собственной философской концепции, изложенной в "Бытии и Ничто", которая, по его мнению, была абстрактной и изоляционистской. В "Критике диалектического разума" Сартр пытается преодолеть эти недостатки посредством установления взаимоотношений субъекта с практикой и диалектикой. Человек может и должен творить историю, практически преобразовывать мир и существующие в этом мире отношения. Мыслительная деятельность субъекта связывается Сартром с его практической деятельностью, чтобы утвердить реальность людей, добывающих свое освобождение, свою свободу практическим путем.

В "прогрессивно-регрессивном методе" Сартр пытается соединить марксизм и экзистенциализм. "Марксистский метод является прогрессивным, потому что он есть результат... длительного анализа... Наш метод является эвристическим, он дает нам новое, потому что он является одновременно прогрессивно-регрессивным". И марксизм и экзистенциализм изучают один и тот же объект - человека. Однако согласно Сартру, марксизм растворил человека в идее, а экзистенциализм стремится охватить всю сферу существования единичного, отчужденного, мистифицированного индивида в его борьбе с этим отчуждением с помощью отчужденных средств. Диалектический охват должен включать действия, страсти, труд, потребности, а также экономические категории. Сартр вовсе не отрицает значимости марксизма. Напротив, в отличие от других мыслителей он постоянно подчеркивает реальную ценность этой философии: "Сила и богатство марксизма в том, что он был самой радикальной попыткой осветить исторический процесс в его тотальности". И только вследствие извращений, которые претерпело это учение в руках бюрократического консерватизма, оно переживает кризис. Но согласно Сартру, "марксизм является еще совершенно молодым, почти в детском возрасте: он едва только начал развиваться. Таким образом, он остается философией нашего времени: он не устарел, потому что обстоятельства, которые его породили, еще не отжили". Но если марксизм хочет оставаться животворным учением, то он должен повернуться лицом к живому индивиду, к тем обстоятельствам, в которых он существует, словом, к человеческому существованию. Ведь все основные понятия и категории, которыми оперирует марксизм, чтобы описать наше историческое общество, - эксплуатация, отчуждение, фетишизация, вещизм и т. д. - самым непосредственным образом отсылают к экзистенциальным структурам. Даже такие понятия, как "практика" и "диалектика", нерасторжимо связанные друг с другом, находятся в противоречии с интеллектуалистской идеей знания. "Таким образом, понимание существования представляет человеческий фундамент марксистской антропологии... Фундамент марксизма, как исторической и структурной антропология, - это сам человек, поскольку человеческое существование и понимание человеческого неразделимы". Марксизм - это, согласно Сартру, единственно возможная форма реально конкретного знания.

Однако, считает философ, марксизму недостает глубины, состоящей в собственно человеческом измерении. "Марксизм выродится в бесчеловечную антропологию, если он снова не введет в себя самого человека как свой фундамент".

Марксизм, согласно Сартру, как бы остановился в своем развитии: он стал формальным, догматическим, волюнтаристским и абстрактным. Если освободить марксизм от присущих ему недостатков, то он снова станет плодотворным учением. Надо сделать так, чтобы марксизм стал реальным и конкретным, критичным и самокритичным, диалектичным и человечным. Философия как тотализация знания, метод, регулятивная идея, наступательное оружие и языковая общность, "видение мира" только тогда будет благотворно воздействовать на общество, когда она становится культурой общества. Ясно, что эпохи философского творчества бывают редко. Между XVII и XX столетиями Сартр насчитывает три такие эпохи: Декарта и Локка, Канта и Гегеля, Маркса. Эти три философии являют собой гумус любой партикулярной мысли и горизонт всей культуры, они не устарели, так как исторический момент, выражением которого они являются, еще не отжил. На этом основании Сартр делает вывод о том, что "антимарксистский" аргумент является лишь омоложением домарксистской идеи. Претензия "преодоления" марксизма будет только возвращением к домарксизму. Что касается "ревизионизма", то это трюизм или абсурд: нет основания реадаптировать философию, живущую во время мира; она адаптируется сама собой через тысячу инициатив, тысячу частных исследований, ибо она составляет единое целое с движением общества. Если это движение не существует, то по двум причинам: или философия мертва, или она находится в состоянии "кризиса" как частное выражение социального кризиса. "Ревизия", предпринятая "экспертами", была бы, таким образом, лишь идеалистической мистификацией, поскольку развитие философии выражает само движение истории.

Сартр упрекает марксизм и марксистов в абстрактности анализа, способного установить лишь принадлежность того или иного писателя, поэта, художника к какому-то определенному классу или прослойке общества. Что касается выявления специфики взглядов политических, идеологических, художественных, то здесь марксизм и марксисты, по его мнению, бессильны - они не в состоянии воспроизвести всю полноту личности, творчества, индивидуальности, духовной жизни творца. Подобные слабости марксистов Сартр демонстрирует на теоретических исследованиях А. Лефевра, Р. Гароди и других французских философов, легко устанавливающих классовую и социальную принадлежность художника, но оказывающихся неспособными определить специфику их творчества. "Валери - мелкобуржуазный интеллектуал, это несомненно. Но не всякий мелкобуржуазный интеллектуал - Валери. Эвристическая недостаточность современного марксизма содержится в этих двух фразах". Принадлежность к буржуазии устанавливает лишь то, что тот или иной писатель, поэт, художник жил так, как он жил, и творил так, как он творил. "Современный марксизм показывает, например, что реализм Флобера связан взаимной символизацией с социальной и политической эволюцией мелкой буржуазии Второй империи. Но он никогда не показывает генезис этой взаимности в перспективе. Мы не знаем ни того, почему Флобер предпочел литературу всему другому, пи того, почему он жил как анахорет, ни того, почему он написал именно эти книги, а не те, которые написали Дюранти или Гонкуры".

Все эти слабости или недостатки марксизма Сартр хотел преодолеть соединением марксизма и экзистенциализма или экзистенциальной феноменологии в единый метод, который устанавливал бы классовую и социальную принадлежность писателя или художника и одновременно раскрывал бы генезис его духовной жизни как личности и индивидуальности и генезис его творчества во всей его неповторимости и во всем его многообразии.

Кроме того, серьезным недостатком марксизма Сартр считает то, что марксисты почти не изучают детство творческой личности, которое оказывает решающее воздействие на всю последующую жизнь человека. Марксисты, говорит Сартр, как будто не знают, что у каждого человека было детство, когда интенсивно формируется характер, личность человека, его сознание, вкусы, чувственный и интеллектуальный мир и т. д. Как правило, марксисты изучают творческую личность, начиная со зрелого возраста, а детские годы, генезис личности, как таковой, остается в стороне.

Новый метод, согласно Сартру, предполагает три основных принципа: воспроизвести детство творческой личности, раскрыть механизм интериоризацпи (постижения и усвоения) объективно существующей социальной реальности и экстериоризацию (выражение) внутреннего мира, постигнуть, как и каким образом творческая личность "тотализирует", то есть конструирует и реконструирует, общество. Этот метод Сартр называет "регрессивно-прогрессивным": "Регрессивным, поскольку он соотносится с исторической единственностью своего объекта, например, абсолютно конкретный индивид Флобер, пли Бодлер, или Жене - такой, каким каждый из них был в его детстве, в его семье, в его принадлежности к тому классу и к тому обществу, в которых он жил; прогрессивным, поскольку этот метод постигает само движение и развитие проекта творческой личности смысл проекта, несводимого к биографии этой творческой личности. Речь идет о том, чтобы выявить объективные причины, "проект", благодаря которому Флобер, чтобы избавиться от пут мелкой буржуазности... неотвратимо конституируется как автор "Мадам Бовари" и как такой мелкий буржуа, который отказывался им быть.

Что касается детства человека, то речь идет не о механическом воспроизведении или монтаже, а о том, чтобы воспроизвести все те объективные и субъективные механизмы, которые формировали характер и личность человека. Ведь, по убеждению Сартра, "мы живем в нашем детстве, как в нашем будущем. Оно определяет жесты и роли в перспективе будущего". Поскольку жесты и роли неотделимы от проекта, то они составляют "внутренний колорит проекта", то есть "субъективно - его вкус, объективно - его стиль". Человеческая жизнь развивается по спирали в самых разных смыслах и значениях: и в личной жизни, и в семейной, и в социальной. Но она всегда направлена и ориентирована в будущее. "Комплексы, стиль жизни и раскрытие отжившего - отживающего как создаваемого будущего являются одной и той же реальностью: это проект как ориентированная жизнь, как утверждение человека посредством действия и одновременно это туман не локализуемой иррациональности, которая отражает будущее в наших воспоминаниях детства и наше детство в наших разумных выборах зрелых людей".

Диалектическое познание человека требует новой рациональности, которую надо еще вырабатывать в опыте, в теоретическом осмыслении практики.

Объект или проект, которым занимается критика, стремящаяся его понять, необходимым образом предполагает "поле инструментальных возможностей". Характер этих инструментов глубоко трансформирует проект - они обусловливают его объективизацию. Идеологический проект имеет своей целью изменить основную ситуацию через осознание ее противоречий. Общие категории культуры, особые системы и язык, которые их выражают, являются объективизацией класса, отражением скрытых или открытых конфликтов, особым проявлением отчуждения. Культура и язык помогают индивиду раскрывать отчуждение, вместе с тем именно они могут еще больше усиливать отчуждение индивида через воздействие на его сознание. Будучи продуктом процесса отчуждения, культура и язык еще больше усиливают отчуждение индивида, который пользуется ими, искажают смысл его деятельности и его существования. Когда культура становится мировоззрением, тогда идеология, по существу, неустранима: идеи становятся объективизацией и отчуждением конкретного человека. Отчужденная идеология может порождать столь же отчужденное сознание и отчужденные действия. Знаменитый маркиз де Сад, описавший все формы эротизма и сексуальной патологии, по-своему пережил закат феодализма: его "садизм" был слепой попыткой вновь подтвердить свои воинственные права в насилии, основывая их на субъективном качестве своей личности. В силу объективных и субъективных причин "карнавал субъективности" в переходную эпоху от феодализма к капитализму и в буржуазном обществе, по мнению Сартра, неизбежен.

Эстетическая критика определяется Сартром с точки зрения его феноменологической методологии как антропологическое и экзистенциальное познание идеологии. Исходным и главным объектом является человек, творческая личность, а также то, что он создает - произведение литературы и искусства. И тот и другой объект должны исследоваться марксизмом и психоанализом, то есть регрессивно-прогрессивным методом. Психоанализ позволяет реконструировать жизнь ребенка в семье и в обществе, но психоанализ не имеет принципа, не имеет теоретической базы, кроме своеобразной мифологии. Марксизм, напротив, является универсальным теоретическим сознанием и всеобщим методом, поэтому он может включить в себя или интегрировать психоанализ.

Сартр исходит в изучении Флобера из признания писателя: "Мадам Бовари - это я". Исходя из этого признания, Сартр пытается понять и объяснить инвертированную натуру писателя, полагая, что "стиль автора прямо связан с мировоззрением". Еще Бодлер говорил о глубоком тождестве "Искушения святого Антония" - "яростно художественного" произведения, которое наиболее полно истолковывает смешение великих метафизических тем эпохи: судьба человека, жизнь, смерть, бог, религия, ничто и т. д.; и "Мадам Бовари" - произведения внешне сухого и объективного. Кем должен был быть и был Флобер, чтобы объективировать себя в своем произведении в образе Эммы Бовари?

Сартр считает, что разгадку сулит изучение биографии, факты, собранные современниками и проверенные историками в сопоставлении с литературным произведением. "Произведение ставит вопросы жизни. Но нужно понять, в каком смысле: произведение как объективация личности на самом деле является более полным, более обобщенным, чем жизнь... Благодаря произведению жизнь освещается как реальность, всеобщее определение которой находится вне ее, одновременно в условиях, которые она производит, и в художественном творчестве, которое ее завершает и дополняет. Таким образом... произведение... становится гипотезой и методом исследования, чтобы осветить биографию: оно вопрошает и сохраняет конкретные эпизоды как ответы на эти вопросы. Но эти ответы не удовлетворительны, недостаточны и ограниченны в той мере, в какой объективация в искусстве несводима к объективации в повседневном поведении. Между произведением и жизнью - зияющая пропасть. Тем не менее человек, с его человеческими отношениями, освещенными таким образом, в свою очередь, представляется нам как ансамбль вопросов. Произведение раскрывает нарциссизм Флобера, его идеализм, одиночество, зависимость, пассивность. Эти характерные черты дают нам одновременно разгадку социальной структуры (Флобер - земельный собственник, он получает ренту и т. д.) и уникальной драмы детства. Словом, эти регрессивные вопросы позволяют исследовать семью, в которой Флобер жил и работал и которую он отвергал (объективные свидетельства о семье, характерные черты класса, тип семьи, индивидуальный аспект; гневные суждения Флобера о своих родителях, о брате, о сестре и т. д.). Однако ясно, что произведение никогда не раскрывает секреты биографии: оно может быть лишь схемой или путеводной нитью, позволяющей раскрыть их в самой жизни. Вопрошания конкретно-исторической и биографической ситуации созревания таланта тоже не рассчитаны на ответ. Но эти вопрошания являются конституирующими в том смысле, в каком кантианские понятия являются "конститутивными, ибо они позволяют осуществить конкретный синтез там, где мы имеем еще абстрактные и общие условия".

Исследование о Флобере явилось своеобразным полигоном для демонстрации прогрессивно-регрессивного метода: анализ взаимоотношений автора с собственным произведением (автор-персонаж), взаимоотношений автора и произведения с реальной жизнью, генезис всех этих субъективных и объективных отношений и т. д. Этот прогрессивно-регрессивный и аналитико-синтетический метод, призванный соединить в себе достоинства марксистского диалектического, феноменологического и экзистенциалистско-психоаналитического методов, должен был, по замыслу автора, освободиться от недостатков указанных методов и стать по-настоящему универсальным субъективно-объективным, логическо-психологическим, диалектико-феноменологическим, словом, универсально-антропологическим методом. В известной мере Сартру это удалось. Исследуя повседневную жизнь индивида (прежде всего - жизнь творческого индивида), его деятельность, формирование личности посредством теоретической и практической деятельности, исследуя генезис личных, семейных и социальных отношений посредством восхождения к изначальным структурам, определяющим жизнь и сознание индивида, Сартр пытается исследовать жизнь и сознание любых социальных общностей вплоть до жизни и сознания всего человеческого общества. Одновременно он фиксирует реальные противоречия и их выражение в деятельности индивидуального и общественного сознания, приближаясь к выявлению диалектических основ своей структурной антропологии, которую он мыслит как универсальную реконструкцию всей человеческой истории.

Согласно сартровскому методу "человек определяется благодаря его проекту". Он раскрывает и определяет свою ситуацию через объективизацию в труде, в действиях или в жестах - это постоянное производство самого себя.

Человек создает и воспроизводит самого себя со всеми своими страстями и интересами, причем именно, произведение или действие индивида раскрывает нам секрет его "проекта". "Флобер благодаря своему выбору писать открывает нам смысл своего детского страха смерти; а не наоборот".

В связи с концепцией "проекта" Сартр ставит вопрос о значениях и ценностях. Человек, пишет он, есть существо обозначающее. Для Гегеля, например, означающее - это движение духа, которое конституируется как означающее означаемое и означаемое-означающее, то есть как абсолютный субъект. Означаемое - это живой человек и его объективация. А для Киркегора человек есть означающее: он производит обозначения и никогда не является обозначаемым. Киркегор считал человеческую субъективность абсолютом и отвергал объективное знание на том основании, что боль, нужда, страсть, ненависть людей являются такими реальностями, которые не могут быть ни изменены, ни преодолены объективным знанием.

Сартр пытается соединить гегелевское и киркегоровское понимание человека: "Движение понимания одновременно прогрессивно (как движение к объективному результату) и регрессивно (я восхожу к первоначальному условию)... понимание есть не что иное, как моя реальная жизнь". В этом смысле с декабря 1851 по 30 апреля 1856 г. "Мадам Бовари" определила реальное единство всех действий Флобера: вся его жизнь, все его помыслы, вся сила духа были направлены на творение этого шедевра. Если, рассуждает Сартр, капитализм, согласно Марксу, противопоставляется обществу в виде отчужденной социальной силы и оно по своей природе враждебно художественному творчеству и творчеству вообще, то, в свою очередь, творчество, и художественное творчество в частности, противопоставляется капитализму и буржуазному обществу: так или иначе литература и искусство в буржуазном обществе в большей или в меньшей степени носят антибуржуазный характер. Как мы видим, марксистский компонент принимает у Сартра вид упрощенной схемы, диалектика личности и общества сводится к противостоянию сил в заданной ситуации. Философия обретает характер основы теоретической интерпретации и обобщения. "Именно в этом свободном движении находятся условия и первый эскиз ситуации объекта по отношению к социальному ансамблю и его тотализации внутри исторического процесса".

Понять Флобера - значит воспроизвести генезис, где смысл порождается внутри самой деятельности писателя в виде проекта: проект как медиация, посредничество между двумя моментами объективности позволяет понять и историю, и человеческое творчество. Для Сартра марксистская эстетика невозможна без установления места литературы и искусства внутри социального организма, а также без установления соответствующего места и роли литературы и искусства в исторической диалектике.

В своей "Критике диалектического разума" Сартр противопоставляет идеологию знанию как культуру - философии. Идеология, согласно Сартру, носит паразитический характер: она живет за пределами знания, носящего абсолютный характер. В этом смысле, считает он, Киркегор выступает по отношению к Гегелю в роли идеолога. Роль идеологии сводится к тому, чтобы ввести требование конкретного и его понимание, она как бы доказывает и показывает несводимость жизни к знанию. Исключение или отказ от идеологии ведет к тому, что знание, как таковое, должно основываться на понимании человеческого существования, "заброшенного" внутрь человеческой истории. В этом случае марксизм становится антропологией с имманентно присущими ей "экзистенциалами", то есть экзистенциалистскими категориями. Идеология позволяет видеть разницу между объективным, догматическим знанием и знанием конкретным, реальным, диалектическим. Поскольку историческая диалектика, согласно Сартру, покоится па индивидуальном праксисе, то индивидуальный и исторический проекты совпадают. Вот почему писатель или художник "интериоризирует" социальную реальность и выражает свое общество.

Таким образом, эстетическое понимание Флобера, как оно изложено Сартром в "Критике диалектического разума", отличается радикально от простого объяснения и толкования произведения литературы и искусства. Речь идет о всеобщей методологической позиции, означающей уход от эстетического волюнтаризма, изложенного им в трактате "Что такое литература?".